Россия в Сирии: безопасность — режиму, нефть — компаниям! Сирия раздора: как курды отнимают у Асада нефтяные месторождения Поиск нефти и газа в сирии

Фото из открытых источников

Ключи к нефтегазовым правам Сирии теперь, кажется, переданы России … стране, которая была приглашена, в полном соответствии с международным правом, всемирно признанным правительством Сирии, чтобы бороться с ИГИЛ.

В соответствии с рамочным соглашением об энергетическом сотрудничестве, подписанным в конце января, Россия теперь будет иметь исключительные права на добычу нефти и газа в Сирии.

Более того, соглашение идет значительно дальше этого, в нем оговаривается возможность восстановления поврежденного бурового оборудования и инфраструктуры, консультативная поддержка и обучение нового поколения сирийских нефтяников. Однако, главным международным аспектом и основной частью этого события является окончательное и не ограниченное никакими условиями закрепление российских интересов на Ближнем Востоке.

Перед началом кровавой гражданской войны сирийская нефтедобыча колебалась вокруг, приблизительно, 380,000 баррелей в день. Она тогда снижалась в течение некоторого времени, после небывалой пиковой производительности 677,000 баррелей в день в 2002 г. И, хотя Исламское государство, как предполагается, загнано в подполье, текущая производительность все еще находится на катастрофическом уровне 14-15 000 баррелей в день.

Что касается газа, то его добыча снизилась в меньшей степени (оно упало с 8 млрд кубометров в год до 3.5 млрд кубометров в год), из-за его большего значения для национальной экономики. 90 процентов произведенного газа в Сирии использовались для производства электроэнергии (в противоположность нефти, которая или перерабатывалась внутри страны или экспортировалась), и ввиду этого, правительство приложило дополнительные усилия (поскольку перспективы возврата месторождений стали достаточно реальными), чтобы первыми вернуть под свой контроль месторождения газа.

Если сказать что тот кто возьмет на себя энергетический сектор Сирии, получит безлюдные развалины, то это будет явное приукрашивание действительности. Нефтеперерабатывающим заводам страны, после того, как их пропускная способность сократилась наполовину от довоенного уровня 250,000 баррелей в день, нужна полная реконструкция. Эта задача будет скорее всего выполняться иранскими компаниями, в соответствии с соглашениями, подписанными в сентябре прошлого года, которые также включают в себя реконструкцию поврежденной энергосистемы Сирии. Однако остается неясным, получит ли развитие этот проект, так как Тегеран рассчитывал на консорциум Иран-Венесуэла-Сирия, который мало реализуем в настоящий момент и на фоне разрушения Венесуэлы должно быть найдено новое решение. В любом случае Тегеран уже получил то, что он хотел в Сирии, поскольку Революционная гвардия Ирана уже взяла под контроль телекоммуникационный сектор.

Россия не единственная страна, которая могла бы помочь Сирии восстановить свою нефтегазовую отрасль - как сказано выше, Иран также мог бы приложить к этому руку. Однако Иран и так испытывает недостаток в фондах, чтобы ещё и инвестировать большие деньги в инфраструктуру Сирии. Ему самому нужна иностранная помощь, чтобы запустить новые проекты у себя дома и решить проблемы, обостренные стареющей инфраструктурой и быстро растущим спросом. Европейские компании вряд ли будут заинтересованы Сирией, если эмбарго ЕС не будет снято (действуют до 1 июня 2018г.). Так как конец крупномасштабных военных действий в Сирии не вызвал смены режима, и Башар аль-Асад остается президентом Сирии, было бы удивительно для Брюсселя не продлить режим санкций (США сделают это без всяких колебаний).

Что касается Москвы, то она не боится санкций, она уже находится под европейскими и американскими санкциями. Имея в виду долговременные цели, она могла бы даже согласиться на значительные расходы на восстановление нефтегазовой отрасли Сирии - в 2015-м МВФ оценил эти расходы в $27 миллиардов, текущая оценка находится скорее всего где-то между $35-40 миллиардами. Это включает восстановление и ввод в эксплуатацию всего бурового оборудования, трубопроводов, насосных станций и т.д. В некоторых областях, например, в населенных преимущественно курдами северных провинциях с их залежами тяжелой нефти, Москва вряд ли будет делать это. Кроме того, остается неясным, что произойдет с районами (включая самое большое нефтяное месторождение Сирии, Al Omar), которые были заняты прозападными ополченцами, а не сирийской армией.

К сожалению для Royal Dutch Shell (NYSE:RDS-A), которая была вынуждена, из-за строгого режима санкций, уйти с дававшего 100 тысяч баррелей в сутки месторождения Al Omar, Дамаск кажется полным решимости объединить энергетический сектор под руководством государственной нефтяной компании SPC. Посредством политического выкручивания рук и расширения политических прав курдов в объединенной Сирии, эта цель может быть достигнута; однако, проблема продажи нефти столь остра, как и проблема её добычи.

Большая часть сирийской экспортной нефти отправлялась в Европу, частично из-за ее географической близости, частично потому что европейские компании Shell и Total (NYSE:TOT) были крупнейшими участниками в секторе. Это невозможно теперь, пока запрет ЕС на сирийский экспорт нефти остается в силе. Таким образом новый владелец должен будет найти новые выходы на рынок, или полагаясь на соседние страны как Турция или Ливан, или найдя покупателей в Азии.

Интересно, что до сих пор не было или почти не было никаких разговоров о том - какая компания должна будет взяться за нелёгкую работу по приведению в чувство энергетического сектора Сирии. В течение военных лет только крохотный СоюзНефтеГаз рисковал работать в Сирии (и, в конечном счете, отказался от этого в 2015-м). Татнефть, государственное предприятие, которое разрабатывает нефтяные и газовые месторождения Татарстана, является очевидным кандидатом, так как Сирия (наряду с Ливией, себе в ущерб) была её первой попыткой интернационализировать свою деятельность. Как раз тогда когда Татнефть готовилась ввести в эксплуатацию нефтяное месторождение Qishma, вспыхнула полномасштабная война и компания была вынуждена оставить его. Татнефть, пятый по величине производитель России, заинтересована в возвращении в Сирию, как только позволят условия. Кроме того, пока еще неясно, хотели ли бы крупные государственные фирмы (Роснефть, Газпромнефть) присоединиться [к Татнефти].

Для России, лучшим (и более прибыльным) кажется решение брать под свой контроль месторождения газа. Если удастся обеспечить стабильные цены, то стабильная потребность внутри страны гарантирована, поскольку газ остаётся доминирующим энергоносителем для производства электроэнергии. Кроме того, на континентальном шельфе Восточного Средиземноморья имеются месторождения подобные Zohr, Leviathan и Aphrodite. Ливан, самые “сладкие” участки которого находятся между Zohr и Leviathan, также медленно, шаг за шагом двигается к тому, чтобы насладиться его предполагаемыми газовым дарами.

Прибрежный потенциал Сирии, несмотря на некоторые сейсмогеофизические отчеты по работам, проведенным в конце 2000-х, все еще покрыт тайной, по большей части слышны намеки, что он столь же велик как прибрежный потенциал Израиля, Египта или Кипра. По предварительной оценке Геолслужбы США потенциальные прибрежные запасы газа Сирии составляют 24 TCf (700 млрд кубометров), что более чем удваивает её общие (вместе с наземными) запасы газа, в то время как прибрежные запасы нефти Сирии оценены на уровне “всего лишь” 50 миллионов тонн, т.е. одна шестая её запасов нефти на суше.

Доказанные запасы Сирии составляющие 2.5 млрд баррелей (341 миллион тонн) нефти и 10.1 TCf (285 млрд кубометров) газа могли бы показаться скудными по сравнению с запасами соседнего Ирака или союзного Ирана. Учитывая, что одна треть его запасов - очень тяжелая, вязкая нефть, Дамаск должен будет подсластить соглашение чтобы привлечь большие российские имена - компании, которые действительно могут действовать, а не просто рискнуть. Но и геополитически, это мог бы быть очень разумный шаг.

Россия была чрезвычайно заинтересована в расширении своего плацдарма в Иракском Курдистане (Роснефть, Газпромнефть), подключению к прибрежным газовым месторождениям Ливана (НОВАТЭК), и, по большому счету, - к восточно-средиземноморским делам в целом. Для этого, контроль над нефтегазовой отраслью Сирии мог бы стать очень сильным, невоенным, инструментом.

Итальянская нефтегазовая компания Eni заявила, что продолжит бурение в районе острова Кипр, несмотря на противодействие турецких властей. Об этом 15 марта 2018 года сообщило Министерство иностранных дел Кипра по итогам встречи главы дипломатического ведомства страны Никоса Христодулидеса и исполнительного вице-президента Eni Лапо Пистелли.

В феврале 2018 года турецкие военные корабли остановили принадлежавшее Eni судно, занимавшееся разведкой нефтегазовых ресурсов на шельфе Кипра. Тогда Турция заявила, что работы нарушают права турок-киприотов на пользование кипрскими углеводородами.

Также по теме

Делёж углеводородов и операция в сирийском Африне способствовали возобновлению старого спора между Турцией и Грецией, считают...

В последовавший затем дипломатический скандал были втянуты Европейский союз и США. Еврокомиссия потребовала от Анкары избегать угроз в отношении стран — членов ЕС. В свою очередь, турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган сравнил ситуацию , где турки проводят военную операцию, с обстановкой в Эгейском море.

«Наши права в Эгейском море и на Кипре те же самые», — подчеркнул он. Действия и заявления Турции осудила Греция. США, в свою очередь, подчеркнули необходимость уважения прав Кипра на добычу полезных ископаемых.

Причиной обострения традиционно напряжённых стало обнаружение геологоразведочным судном Eni за неделю до инцидента залежей природного газа на кипрском шельфе, запасы которых оцениваются в 170—230 млрд куб. м. Месторождение итальянская компания планирует развивать совместно с французской Total.

В разведке и эксплуатации газовых богатств Кипра активно участвуют и американские компании ExxonMobil и Noble Energy. 11 марта 2018 года к работе на шельфе Кипра приступили два судна Exxon. Одновременно в этом районе были замечены корабли десантной группы «Иводзима» 6-го флота ВМС США. Однако, несмотря на действия американцев, Турция по-прежнему продолжает заявлять, что считает неприемлемыми односторонние действия по эксплуатации ресурсов Кипра.

Лакомый кусок

В 2011 году на шельфе Кипра было найдено первое крупное месторождение газа, получившее название «Афродита». Сейчас его запасы оценивается в 200 млрд куб. м. Это одно из множества месторождений Левантийского бассейна — перспективного региона газодобычи, расположенного поблизости от ёмкого европейского газового рынка. Первое крупное открытие в этом районе — израильское месторождение «Тамар» с запасами в размере около 200 млрд куб. м — было сделано в 2001 году. За этим последовало обнаружение более крупных месторождений, самыми значимыми из которых стали израильский «Левиафан» с запасами до 650 млрд куб. м газа и египетский «Зохр» — 850 млрд куб. м.

«Газ действительно нашли в этом регионе, — отметил в беседе с RT генеральный директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов. — Сейчас решают, куда он пойдёт, ищут рынки сбыта».

Интерес к разработке Левантийского бассейна проявили крупнейшие мировые газовые компании. Так, уже упоминавшаяся компания Noble Energy, помимо Кипра, работает на израильских месторождениях. «Зохр» разрабатывают Eni, «Роснефть» и BP.

Собирается начать добывать газ на своём шельфе и Сирия. В конце 2017 года министр нефти и природных ресурсов страны Али Ганем заявил, что газ начнут извлекать уже в начале 2019 года. По его словам, Дамаск уже согласовал контракты по добыче топлива с «дружественными странами».

31 января 2018 года Россия и Сирия подписали «дорожную карту» энергетического сотрудничества. Как отмечает Минэнерго, документ «предусматривает поэтапную реализацию стратегически важных проектов по восстановлению, модернизации, а также строительству новых энергообъектов на территории Сирии». По данным Геологической службы США, на сирийском шельфе может залегать до 700 млрд куб. м газа — в два раза больше, чем в материковой части страны.

В феврале 2018 года в нефтегазовую гонку включился Ливан. Права на поиски газа на его шельфе получила российская компания НОВАТЭК в консорциуме с Total и Eni. По ожиданиям ливанских властей, в их исключительной экономической зоне залегают также 700 млрд куб. м газа.

Битва за шельф

Этот шаг Ливана тут же вызвал негативную реакцию в Израиле. Дело в том, что принадлежность зоны, где должны идти поиски голубого топлива, оспаривается еврейским государством. Министр обороны Израиля Авигдор Либерман подчеркнул, что исследуемый кусок шельфа «по всем стандартам наш», и предостерёг иностранные компании от работы в этом районе.

Либерману ответили не только официальные ливанские власти, но и военизированное шиитское движение «Хезболла». Его лидер шейх Хасан Насралла заявил, что будет защищать морские границы Ливана от израильских посягательств и готов за пару часов остановить производство на израильских морских платформах.

• Лидер «Хезболлы» Хасан Насралла
• Reuters

После выступления Насраллы Израиль укрепил меры безопасности в местах добычи углеводородов, а в израильских СМИ появились заголовки о грядущей «Третьей ливанской войне».

«Открытие невероятных богатств трансформирует Восточное Средиземноморье в геополитическую горячую точку, и столкновения кажутся неизбежными, поскольку Россия и США могут использовать эту арену в своём постоянно возрастающем соперничестве», — отмечает саудовское издание Arab News.

К ливано-израильским противоречиям и вопросам, связанным с Кипром, добавляется традиционная напряжённость между Турцией и Грецией. Анкара и Афины придерживаются разных позиций относительно того, как должна проходить морская граница между странами в Эгейском море. Особое значение имеют так называемые серые зоны — незаселённые острова, принадлежность которых оспаривают и турки, и греки.

В начале февраля 2018 года Анкара объявила, что и она включается в газовую гонку. «Искать и исследовать эти ресурсы — наше суверенное право, — заявил министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу в интервью греческой газете «Катимерини». — Мы планируем начать в ближайшем будущем бурение в регионе Восточного Средиземноморья». В конце 2017 года Турция получила первое современное буровое судно — Deepsea Metro II.

• Корабль турецких ВМС
• Reuters

Глава турецкого МИД подчеркнул, что Анкара не признаёт договор между Кипром и Египтом о разделе морского шельфа и будет действовать без оглядки на это соглашение. Отношения между Египтом и Турцией были фактически прерваны после отстранения от власти в Каире в 2013 году правительства «Братьев-мусульман» во главе с Мухаммедом Мурси.

«Это мощнейший фактор конфликтного потенциала в регионе», — прокомментировал в интервью RT влияние нефтегазового фактора на политику стран Восточного Средиземноморья преподаватель НИУ ВШЭ Григорий Лукьянов. Причём, по словам эксперта, проблема выходит за границы только тех стран, что борются за морской шельф.

Арабо-израильский конфликт 2.0

«Те государства, которые не являлись газовыми и нефтяными гигантами, теперь представляют собой угрозу для сложившихся в регионе социально-экономических и политических отношений», — отмечает Лукьянов.

По словам эксперта, ключевая проблема в том, что энергетической державой может стать Израиль. Ранее он был импортёром энергоресурсов, сейчас же за счёт высокого инновационного потенциала еврейское государство превратится в реального конкурента арабских стран.

«Он может подавить их энергетические комплексы, что выводит на первый план новую вариацию арабо-израильского конфликта», — подчёркивает политолог.

По его мнению, фактор Ливана, где в лице «Хезболлы» сильно иранское присутствие, создаёт дополнительную проблему.

Также по теме

Прошло полвека с тех пор, как в Средиземном море при невыясненных обстоятельствах затонули израильская подводная лодка Dakar и...

Политические и идейные разногласия Тель-Авива и Тегерана неизбежно наложатся на спор по поводу ресурсов. Интересы Турции, в свою очередь, вносят дополнительную сумятицу в возникающий в Восточном Средиземноморье клубок противоречий.

«Возникновение компромисса между Турцией и Ираном по Сирии даёт основание полагать, что эти страны могут договориться друг с другом», — отмечает эксперт. По его словам, это создаст проблемы для Израиля. И наоборот, опыт взаимодействия с Анкары с Москвой и Тегераном по Сирии может помочь обойти острые углы тогда, когда начнётся разработка сирийского шельфа, прямо граничащего с исключительной экономической зоной Турции.

По словам политолога, несмотря на глубокие противоречия, из-за того, что все страны региона, кроме Израиля, ослаблены другими конфликтами, возникновение полномасштабных войн из-за газа маловероятно. «Однако баталии в юридическом поле в различных арбитражах, на дипломатическом уровне будут достаточно жаркими и болезненными», — подчёркивает Лукьянов.

Глобальный конкурент

По словам эксперта, Израиль может попытаться изменить баланс на глобальном энергетическом рынке и превратиться в конкурента для России, Ирана и Катара как экспортёр газа.

«Этот газ может пойти в Южную Европу и стать прямым конкурентом , — утверждает эксперт.

Однако противоречия между державами региона пока осложняют реализацию проектов по доставке газа конечным потребителям.

Так, поддержанный США в 2016 году проект трубопровода, который должен был соединить израильские месторождения газа с турецкой газотранспортной системой с перспективой выхода в Европу, до сих пор находится в подвешенном состоянии.

Министр энергетики Израиля Юваль Штайниц в июле 2017 года обещал, что договор по проекту будет подписан до конца 2017 года, однако этого не произошло.

В 2017 году активно обсуждался на уровне министров энергетики всех заинтересованных стран и получил поддержку Евросоюза проект доставки израильского, египетского и кипрского газа по подводному трубопроводу в материковую Грецию и оттуда в Европу.

• Сейсмическое судно у берегов Ливана

Однако 9 марта 2018 года Штайниц заявил, что ожидает окончательного решения по проекту не раньше 2019 года. Дело в том, что пока ни одна компания не проявила заинтересованности в строительстве «Восточно-средиземноморского трубопровода» из-за его высокой себестоимости — $7,4 млрд.

«Есть базовая версия, что израильский и кипрский газ пойдёт на заводы по сжижению, расположенные в Египте», — отмечает Сергей Правосудов. Однако, по его словам, пока никто из экспертов не может сказать, куда пойдёт этот газ — на растущий рынок Ближнего Востока, в Европу или вообще в Китай. «Конкуренция будет, но вопрос — какая, — отмечает эксперт. — Прогнозы пересматриваются каждый год».

Владимир Хомутко

Время на чтение: 4 минуты

А А

Почему упала добыча нефти в Сирии?

В настоящее время за сирийским вооруженным конфликтом следит весь мир. До его начала это ближневосточное государство хотя и не относилась к лидерам по нефтедобыче в этом регионе, однако обеспечивала не только потребности своего внутреннего рынка, но и часть сырья отправляла на экспорт в европейские страны.

Однако с тех пор объемы добычи сирийских углеводородов упали в 50 раз.

Страна, ранее добывавшая черное золото на уровне таких стран, как Эквадор и Аргентина, в настоящее время находится по этому показателю на уровне Литвы и Португалии (примерно 8 тысяч баррелей в сутки). И это вовсе не оттого, что нефть в Сирии кончилась.

Причина в другом – большая часть месторождений этой страны контролируется не официальными властями, а иными политическими силами, главной из которых является запрещенная в России террористическая организация «Исламское государство».

Вообще углеводородное сырье (природный газ и нефть) в экономике Сирии появилось не так давно – меньше полувека назад, несмотря на тот факт, что первая геологоразведка здесь проводилась еще в 30-х годах прошлого века компанией Iraq Petroleum. Промышленная нефтедобыча в этой стране добыча была начата только при Хафезе Асаде, в 70-х годах двадцатого столетия.

В 90-х правительство Сирии предложило иностранным компаниям подписать соглашения, в которых прописать раздел добываемой продукции с компанией Syrian Petroleum, после чего в 2002-ом году сирийская добыча черного золота достигла максимального показателя в 33миллиона 700 тысяч тонн (или 677 тысяч баррелей ежедневно).

Несмотря на то, что по причине естественного износа объемы добычи сократились во второй половине 2000-х до значения 19 – 20 миллионов тонн, самый резкий спад наступил за последние пять лет гражданской войны. Сирийские нефтяные запасы никуда не делись, их просто не добывают.

Объем разведанных запасов углеводородов в Сирии оценивается в 2,5 миллиарда баррелей нефти и 241 миллиард кубометров природного газа.

В настоящее время правительству этой страны неподконтрольна большая часть объектов нефтяной инфраструктуры.

Большинство НПЗ располагается на территории, подконтрольной ИГИЛ, а правительство контролирует только два НПЗ – в городах Хомс и Банияс.

Общая мощность этих двух перерабатывающих предприятий до войны достигала 250 тысяч баррелей в сырья в сутки. однако жесточайшие бои за город Хомс привели к тому, что сейчас этот показатель снизился вдвое. Помимо стационарных НПЗ, группировка «Исламское государство» активно применяет мобильные нефтеперерабатывающие установки, поскольку их проще уберечь от авиаударов. По всей сирийской территории разбросаны сотни примитивных резервуаров, которые используются для прямой нефтеперегонки.

Авиаудары, которые нанесли российские Воздушно-Космические силы, значительно осложнили нефтеторговлю, которую активно вело «Исламского государства». Даже в Financial Times отметили, что, в отличие от воздушных сил западной коалиции, которые бомбили в основном нефтяные скважины, удары российских ВКС приходились непосредственно на цистерны и бензовозы, которые использовала эта террористическая организация.

Торговля нефтью, которую активно вело ИГИЛ, на подконтрольной им сирийской территории фактически прекратилась, и основной поток добываемой «Исламским Государством» нефти перенаправили на НПЗ, расположенный в провинции Дейр Эз-Зор, а также на иракскую территорию.

Стоит сказать о наличии некоторых странных противоречий. Так, к примеру, газ, который перерабатывается на заводах, принадлежащих ИГИЛ, нередко оказывается на подконтрольной сирийским официальным властям территории.

Однако, за последний год контроль «Исламского государства» над сирийской энергосистемой значительно ослаб. В январе 2016-го года курдские ополченцы из организации YPG взяли под свой контроль месторождение Аль-Джабса.

Те несколько месяцев после того, как правительственные войска освободили Пальмиру, национальная нефтяная компания Сирии пытается наладить добычу природного газа в окрестностях города Тадмор, и если эту стратегически важную точку удастся удержать, то местная газодобыча может значительно увеличиться, и какие –либо посреднические операции с газом ИГИЛ будут уже не нужны.

Кроме прямого материального ущерба, нанесенного энергоструктуре фундаменталистов, постепенно ИГИЛ теряет и своих самых значимых лидеров. Так, например, курдскими силами в 2016 году был ликвидирован «министр нефтяной промышленности Исламского Государства» Сами аль-Джабури. Официальный Дамаск в настоящее время контролирует меньше тридцати процентов месторождений нефти, однако для сохранения контроля над газовыми промыслами прилагаются особые усилия, ведь «голубое топливо» является основным источником, обеспечивающим подачу электроэнергии в этой стране.

Перед началом вооруженного конфликта 90 процентов природного газа уходило на выработку электрической энергии. Поскольку Пальмира является транзитным хабом при транспортировке поставляемого на запад Сирии природного газа, именно этот город и окрестности города Тадмор имеют для правительства этой страны огромное значение.

Цели и задачи правительства Сирии по восстановлению своей энергетической инфраструктуры

Чтобы взять под контроль всю свою энергоструктуру, официальный Дамаск должен провести ещё целый ряд военных операций.

До войны основная нефтедобыча осуществлялась в провинции Дейр-эз-Зор, вдоль реки Евфрат, однако сейчас эти объекты расположены глубоко на территории, подконтрольной ИГИЛ. Восстановление контроля за этим нефтеносным районом возможно лишь в случае полного поражения исламистов на территории Сирии.

Даже если этого удастся добиться, на восстановление разрушенной страны и энергетической инфраструктуры сирийским властям может попросту не хватить средств.

В 2015-ом году эксперты МВФ оценивали стоимость такого восстановления в 27 миллиардов долларов, а уже в 2016-ом эта цифра выросла до 35-40 миллиардов, а это – больше 50-ти процентов довоенного сирийского ВВП. Доходов от продажи добываемых углеводородов просто не хватит, поскольку перед войной их доля в ВВП составляла лишь 12 процентов.

Так как Дамаск понимает, что самостоятельно восстановить разрушенную нефтяную и газовую инфраструктуру нереально, ему придется обратиться за помощью к иностранным компаниям, предоставив им условия лучше, чем предлагают другие государства этого региона.

Перед начало войны в Сирии работали несколько международных компаний, в частности, всемирно известные Shell и Total, а также хорватская корпорация INA и российская компания «Татнефть».

Самым затруднительным выглядит положение «Татнефти», поскольку запланированный ввод в эксплуатацию сирийских месторождений, в которых есть участие российской компании, совпал с началом военных действий, а разрабатываемый промысел «Южная Кишма», начиная с 2014-го года, контролируется исламистами. Даже в случае освобождения этого объекта его нефтяная инфраструктура будет разрушена настолько, что затраты на возобновление его деятельности будут очень высоки.

Начиная с сентября 2011-го года, Евросоюз, последовав примеру американских властей, полностью запретил импорт и транспортировку на своей территории сирийской нефти, хотя в предвоенное время именно Европа закупала 90-95 процентов поставляемой Дамаском нефти.

Главными её потребителями были Франция, Италия и Германия. Стоит сразу сказать, что об экспорте при современном уровне нефтедобычи и состоянии экономики страны думать еще очень рано, поскольку даже для собственных нужд сырья стране не хватает.

Однако, такой запрет со стороны США и ЕС отпугивает иностранных инвесторов, помощь которых Сирии очень нужна.

Например, большая часть активов упомянутой нами ранее компании INA уже отвоевана, однако санкционный режим не позволяет хорватскому концерну, который владеет правами на них, вернуться в Сирию и начать там работу. Отдельно стоит сказать о том, что в 2013-ом году Евросоюз освободил от санкций сирийскую оппозицию, что привело к определенным осложнениям, поскольку четкого размежевания группировок, участвующих в боевых действиях на сирийской территории, до настоящего времени так и нет.

В конце декабря 2013 года Дамаск подписал соглашение с российской компанией «Союзнефтегаз» о развитии шельфового бурения в территориальных водах Сирии. Речь пока идёт только о геологоразведке, однако министр нефтяной промышленности Сирии Сулейман Аббас уточнил, что срок действия контракта - 25 лет.

«Союзнефтегаз» взял на себя обязательства провести геологоразведочные работы, создать инфраструктуру, необходимую для разработки подводного месторождения, а также подготовить персонал на месте - в Сирийском генеральном центре нефтедобычи. Кроме того, «Союзнефтегаз» возьмёт на себя все затраты на эти процессы (по предварительным подсчётам, около 90 млн. долл.). Геологоразведчики исследуют акваторию площадью 2190 квадратных километров и определят целесообразность дальнейших инвестиций.

Многие западные СМИ, начиная с ряда крупных изданий, отмечают, что геологоразведочные работы на сирийской территории ограничивала война - да не то что ограничивала, а и вовсе являлась для таковых останавливающим фактором. Однако, русских войной, видимо, не напугаешь. Тем более что они, эти самые русские (льют желчь американские журналисты), поставляют «режиму» Асада (этого жестокого «тирана», химического убийцы собственного народа) и вообще всячески поддерживают его на международном уровне. Короче говоря, ни жестокость Асада, ни насилие, ни боестолкновения в регионе Россию не останавливают. Кремль не смущён даже экономической неопределённостью такого рода деятельности: в стране война, разруха, а ещё надо проводить разведку… На Западе забывают поговорку: кто смел, тот и съел. Ну и, похоже, Запад сильно боится тех самых борцов за демократию, которых сам же недавно вооружал и снабжал - разного рода бородатых со вшами, воюющих под «знаменем ислама». Недаром спецслужбы Европы уже консультируются с тем же Асадом, ожидая скорого возвращения боевиков-исламистов домой, в Берлин, Париж и Лондон. Спецслужбы Запада в гробу желали бы видеть этих исламистов - в прямом смысле слова. В итоге крупные европейские компании, такие, например, как «ENI» (Италия), а следом и американская «Noble Energy», прописанная в Хьюстоне, своего носа в Сирию не суют, а сотрудничают больше с Израилем или Кипром. Кстати, западные фирмы останавливаются ещё перед санкциями от ЕС и США. Россию такой фактор не остановит.

Вообще-то государства Запада сильно огорчены российской сырьевой напористостью в регионе. Европа ещё не опомнилась после краха бумажного проекта «Набукко» и рухнувшего сценария «Катарский газ - Западной Европе», а тут нате вам здрасте: русские идут.

Российско-сирийская сырьевая сделка получила название «восточно-средиземноморской», а европейские аналитики тут же приделали к ней уважительный эпитет «геостратегическая». Запасы нефти и газа у побережья Сирии в прессе называются не иначе как «огромными».

Дэвид Каши () пишет, что Россия, как и СССР, пытается укрепить сферу влияния в Восточном Средиземноморье: ведь это единственное тёплое водное пространство, к которому русский флот имеет доступ из Чёрного моря. Ценность Восточного Средиземноморья состоит и в том, что территория - превосходная естественная преграда, которая препятствует западному вторжению НАТО (пусть холодная война и окончена).

США уходят из региона, Россия туда приходит. Это её шанс укрепиться там, где другой геополитический игрок выказал слабость. Западу, заметим, не остаётся ничего, как только огрызаться.

Автор приводит цитату из интервью Ника Бернса (Nick Burns), который ведёт курс дипломатии и международной политики в Институте имени Джона Кеннеди в Гарварде: «Российская позиция касательно Сирии, несомненно, крайне бесполезна и цинична. Русские закрывали глаза на делишки Асада, потакали ему и помогали, не желая признавать применения им химоружия. У нас тут настоящая проблема. Сложившееся положение показывает ограниченность наших возможностей в работе с русскими».

По мнению журналиста, Сирия - одна из тех арабских стран, что всё ещё находятся под покровительством России. И президент Путин сделает всё возможное для поддержания там своего влияния. Россия рассматривает энергетические ресурсы Восточного Средиземноморья как ключ к восстановлению собственного регионального значения.

В Левантийском шельфовом бассейне, как считается, находятся немалые запасы природного газа и нефти. Бассейн простирается от берегов Израиля, Ливана и Сирии на востоке до Кипра на западе и имеет средний прогнозируемый запас нефти в 1,7 млрд. баррелей, а также прогнозируемый запас газа в 122 трлн. кубических футов. Нефть и газ дают Израилю и Кипру основания почувствовать себя региональными центрами влияния. Но вот - Сирия. Ещё один участник. И Россия, с которой Сирия, очевидно, намерена стратегически дружить всеми возможными способами.

Российский договор с Сирией Дэвид Каши находит не просто способом выгодно вложить деньги. Сделку он называет «политическим манёвром с далеко идущими последствиями» для региона.

В принципе, вовсе не только для региона. Порассуждав немного на тему Кипра и Турции, автор переходит к Западной Европе. Русские имеют ещё один явный мотив для участия в восточно-средиземноморской сырьевой «игре»: сделка Москвы с Дамаском подчёркивает обеспокоенность Кремля упадком экспорта природного газа в Европу (так считает автор материала). Однако, по мнению упомянутого Бернса, у России не получится «повернуть вспять » (имеется в виду так называемый «крах коммунизма»). Почему же? Довод прост: Россия не столь сильна, как СССР.

Подобный довод журналист не комментирует, но напоминает, что русские, скорее всего, будут играть значительную роль в ближневосточной политике благодаря Башару Асаду: сколько последний будет править Сирией, столько будут делать свои дела с Сирии и кремлёвские посланцы. Осмеливается автор и на более смелый прогноз, очевидно, не соглашаясь с Бернсом: Россия будет в первых скрипках на Ближнем Востоке в ближайшие двадцать пять лет - и как раз благодаря своему укреплению в Сирии.

К детальному анализу темы сирийской нефти подтолкнуло заявление представителя министерства финансов США Адама Шубина (он отвечает за вопросы финансовой разведки). Террористическая организация ДАЕШ (ИГИЛ) заработала более $500 млн. на торговле нефтью, большая часть которой была продана Сирии под правительством президента Башара Асада, а меньшая часть Турции, сообщает Reuters со ссылкой на этого американского чиновника. Для экспертов это заявление не стало неожиданным — доподлинно известно, что и сейчас, когда основные сирийские месторождения находятся под контролем террористов (правительство контролирует сейчас только нефтегазовые месторождения западнее Пальмиры), Сирия не испытывает дефицита энергоресурсов.

Нет дефицита в бензине (в Дамаске литр бензина в переводе на российские деньги стоит сейчас 30−35 рублей), дизельном топливе при том, что сирийская армия для своих боевых операций расходует очень много солярки, сирийская авиация не ограничена в поставках критично важного керосина.

Более того, согласно отдельным источникам нефти хватает не только для нужд страны, но и для экспорта, в частности в Китай. Это косвенное подтверждение того, что правительство Сирии может через сеть посредников докупать нефть у ДАЕШ.

Так что же может происходить с добычей и, главное, продажей сирийской нефти на самом деле?

Сегодня в Сирии работают два НПЗ топливного профиля — в Хомсе и Баниясе, построенные при содействии советских специалистов соответственно в 1959 и 1979 годах. Причем НПЗ в Баниясе находится на побережье и может работать на привозной нефти (иранской и алжирской). Анализ движения танкеров, выполненный Bloomberg, показывает, что в год Иран отправлял в Сирию около 10 млн баррелей, то есть около 60 тыс. баррелей в день. В конце 1990-х годов в стране ежедневно добывалось ок. 66,5−80 тыс. т жидкого топлива. Уровень добычи нефти в Сирии в 2010 году составлял около 400 тысяч баррелей в день. Запасы нефти Сирии, по разным оценкам, составляют от 315 млн. до 342 млн. тонн.

Крупнейшие месторождения расположены на крайнем северо-востоке (в Карачуке, Сувайдии, Румайлане — сейчас эти территории находятся под контролем сирийский курдов, а не ДАЕШ — и окрестностях Дейр-эз-Зора). На северо-востоке и востоке в долине Евфрата эксплуатация залежей началась в конце 1960-х годов, а в районе Дейр-эз-Зора, где добывают особо высококачественную легкую нефть, — в 1980—1990-е годы. Именно этот район и выступает в качестве ресурсной базы для нефтяного бизнеса ДАЕШ.

По данным сирийской правительственной газеты Al Watan, под контролем ДАЕШ в относительной близости к границе Ирака находится скважина Аль-Омар, дающая до 15 тыс. баррелей ежедневно. Примечательно, что рабочий коллектив данного объекта после прихода ИГИЛ/ДАЕШ остался в целом прежним. Помимо уже упомянутого месторождения Аль-Омар у боевиков ДАЕШ в провинции Дейр аз-Зор есть и другие. Месторождение Аль-Танак, находящееся на востоке провинции, может посоперничать с Аль-Омар, по разным оценкам, здесь может добываться до 17 тыс. баррелей в день. Нефть здесь можно было до последнего падения цен купить за 20 долларов за баррель. Сейчас цена, видимо, уже значительно ниже. Месторождение объемом примерно в 600 тысяч баррелей в день — Аль-Таим — находится чуть западнее, ближе к важнейшему логистическому объекту ИГИЛ — дороге, соединяющей юго-восток Сирии и юг Турции (дорога также идет на север Ирака). К этим же нефтяным полям относится месторождение Аль-Харата объемом в 1000 баррелей в день. Всего, по данным The Guardian, на территориях Сирии, контролируемых «халифатом», находится шесть крупных нефтяных месторождений.

Что насчет возможных путей доставки нефти ДАЕШ покупателям?

Под контролем ДАЕШ сейчас по-прежнему остается относительно небольшой участок граничащей с Турцией территории между городами Дабик и Джарабулус. Но в этом коридоре очень активно работала по прихода еще ВКС РФ как авиация коалиции, так и сирийская правительственная авиация. Так что проходная способность этого транзитного коридора по определению не может быть высокой.

Показанные схемы контрабанды сирийской нефти ДАЕШ показывают, что транзит идет двумя путями: северо-западным через город Азаз и северо-восточным. Но Азаз сейчас находится под контролем остатков «Сирийской свободной армии» и боевиков Джабхат ан — Нусра, которые ведут достаточно серьезные боевые действия с ДАЕШ на севере провинции Алеппо.

Показанный на картах северо-восточный маршрут транзита нефти ДАЕШ вообще проходит через курдские территории (именно сирийские курды сейчас контролируют этот отрезок сирийско-турецкой границы).

Из этих фактов можно сделать только два вывода: или представленные карты некорректны, или в незаконных операциях с сирийской нефтью участвует не только ДАЕШ. Один из ключевых мифов о ДАЕШ — это финансовая модель группировки, основанная в основном на экспорте нефти в соседние страны, прежде всего в Турцию. Однако Financial Times написала, что ДАЕШ получает основной доход от реализации нефти на внутренних рынках. По версии, изложенной в FT, фактически сделки заключаются прямо на месте добычи нефти, где постоянно находятся независимые трейдеры, которые выкупают весь объем «черного золота» для последующей его перепродажи или переработки. Многие сделки координируются из Бейрута — основной биржи по нелегальной торговле сирийской нефтью. Чаще всего нефть перерабатывается в бензин и мазут, но из-за того, что большинство НПЗ не способны производить качественный бензин, основным продуктом, пользующимся спросом среди местного населения, является мазут (мазутом традиционно отапливаются дома в Сирии зимой, так что рынок для этого продукта очень большой, в первую очередь в Дамаске).

На текущий момент большинство мини-НПЗ в Сирии — это мобильные установки, собранные из подручных средств местными жителями (похожие на подпольные НПЗ в Чечне в конце 1990-х — начале 2000-х), поскольку относительно крупные НПЗ, принадлежавшие боевикам ДАЕШ, были уничтожены еще в результате авиаударов коалиции. Владельцы мобильных НПЗ уже успели заключить с боевиками долгосрочные соглашения по переработке незаконно добытой нефти.

Но есть и высокая вероятность того, что и правительство Сирии покупает продукцию этих мини-НПЗ через посредников для своих нужд (возможно, для дальнейшей более глубокой переработки на двух официальных НПЗ).

И с очень высокой вероятностью, такая схема работает в отношение нефти, добытой на курдской территории (правда, в этом случае встает вопрос о транзите нефти к НПЗ в Хомсе через территории, находящиеся под контролем ДАЕШ).

Весьма показательно, что ни авиация коалиции, ни сирийская авиация не бомбит нефтяные поля, находящиеся сейчас под контролем ДАЕШ.

Формально это объясняется заботой об экологии, но специалисты в нефтяной отрасли прекрасно знают, что нефтяная скважина может быть легко выведена из строя диверсионной группой без каких-либо серьезных последствий для экологии (примерно так, как блокировались скважины на Северном Кавказе перед захватом их немецкими войсками в годы Великой Отечественной войны).

Но явно всем сторонам в сирийском конфликте выгодно текущее положение вещей с добычей сирийской нефти.

Вообще, правильно определив механизм распределения от продажи сирийской нефти, можно серьезно приблизиться к поиску политического компромисса в стране и, как следствие, прекращению затянувшейся гражданской войны.